Грaждaнин мирa и пoп-звeздa дизaйнa Кaрим Рaшид пo-прeжнeму стрeмится пoлнoстью измeнить нaш нeсoвeршeнный мир и пoтoму aктивeн в сaмыx рaзныx областях: от искусства и моды до архитектурных проектов. ARTANDHOUSES он рассказал о том, что готов считать роскошью, нужны ли сегодня национальные стилевые традиции и каким видит свой новый московский проект.

Изменился ли ваш подход к дизайну за все эти годы успешной работы? Изменились ли вы сами?

На протяжении всей тридцатилетней карьеры мне приходилось осваивать новые материалы, новые способы производства, новые технологии. Я верю, что технологические инновации неотделимы от собственно дизайна, и мне всегда интересно обсуждать достижения цифровой эры, всегда хотелось создать новый язык информационного пространства, позволяющий «переводить» цифровое в аналоговое, условный двоичный код в нечто осязаемое и в конечном итоге — высокие технологии в ремесло.

Дизайнеры должны создавать формы, обусловленные гораздо более широкими и довольно изменчивыми понятиями, такими как культура, социология, политика. Когда я создаю что-то новое, я учитываю эмоциональность, человеческий опыт, рабочие характеристики, эффективность производства. Я оцениваю долговечность продукта, его экологичность, социальные аспекты, рекомендуемый уровень цен и еще много-много всего. Еще я должен постоянно помнить о необходимости соразмерять объекты с человеком. Но я всегда остаюсь в рамках моей философии чувственного минимализма — мягкость, комфорт, человечность, яркий, но не слишком сложный характер.

Диваны из серии «Оttawa» для Bo Concept

Что такое современная роскошь? Может ли она быть действительно актуальной в современном дизайне?

Для меня роскошь — это свободное время, легкость переживаний, отсутствие бытовых проблем и необходимости ждать, а никак не настоящее золото в отделке и штучная ручная работа. Мы должны отойти от устаревших представлений о роскоши и принять действительно новую эстетику, новые формы, новые материалы, новый язык, более органичные и созвучные миру, в котором мы сегодня живем. Технологии производства сегодня стали настолько сложными и совершенными, настолько автоматизированными, что машина способна сделать работу лучше, чем рука человека. Получается дешевле и качественнее. Наручные часы, которые сегодня стоят 40 евро, могут идти точнее, чем Rolex? А дешевые джинсы из H&M могут быть лучше качеством, чем пара за 350 евро из люксового магазина? Массовое производство в эру цифровых технологий создало «демократичную» роскошь и действительно изменило старомодные представления о богатстве. Мы перешли в эру обыденности, то есть наша жизнь сконцентрирована на комфорте, простоте, легкости и технологиях. Эта повседневность определила форму пространств, в которых границы виртуального и реального размыты, роскошным становится удобное, и побеждают новые представления о комфорте.

Современные технологии, 3D-принтеры например, изменили как-то ситуацию с массовым и коллекционным дизайном?

Я арендовал первый 3D-принтер еще в 1999 году, когда технология только зарождалась, и с тех пор у нас всегда стоит их несколько в студии. За это время я сделал сотни прототипов и моделей на 3D-принтерах. Людям нравится думать, что дизайном движут какие-то внешние факторы и тенденции, но на самом деле именно технологии подталкивают вперед. Промышленный дизайн развивают дизайнеры, владеющие новыми технологиями, будь то состав материалов, способы производства или технические изобретения. Тысячелетия мы были аналоговыми и только последние 30 лет стали цифровыми. Аналоговый мир был статичным и неизменным. Цифровой — легкий и временный. Я помню, как социологи рассуждали о том, как компьютеры уничтожают в нас человечность, но на самом деле произошло совершенно обратное. Мы никогда раньше так не интересовались другими людьми.

Настольные лампы «Toot» для Kundalini

И всё же рукотворность и ремесленное умение уходят из нашей жизни, хоть в какой-то мере они важны для вас?

Здесь нет противоречия. Мои последние коллекции для Venetian Gold, Purho и Riva1920 соединяют высочайший уровень ремесленного мастерства и современные технологии производства.

Насколько важны национальные направления в дизайне и архитектуре в условиях глобализации? Стоит ли противостоять стиранию границ и различий или глобальный мир уже победил?

Я человек мира. Я люблю все страны, и работа неизбежно отражает весь мой опыт и весь окружающий мир. Смотреть на место нахождения, культурные устои — значит оглядываться назад, а мне интересно смотреть только вперед. Мир действительно становится единым, и мне нравится эта унификация, потому что она дает возможность всем нам искать вдохновение в любой культуре, любом человеке, любом месте и в любом времени. Но в тоже время всё, что у нас в головах, крови, наши память и опыт всё равно найдут отражение во всем, что мы делаем. И это необходимое сочетание для значимой и красивой работы.

Для меня важно быть частью этого общего мира, потому что глобализация и открыла всё многообразие человеческой личности. Это очень важно, ведь, в конце концов, культуры и создают границы, втолковывают предрассудки и провоцируют фанатизм. А как только наш мир объединяется, мы начинаем больше заботиться о нем, мы взаимодействуем со всеми, мы смешиваемся, и, я думаю, скоро у нас возникнет единая общемировая культура, основу которой составят независимые умы, не ограниченные вопросами расы, вероисповедания или другими догмами. Мы живем в мире, в котором стираются границы между всеми творческими дисциплинами, они свободно сливаются и скрещиваются. Вот почему мои творческие принципы едины и не зависят от страны, в которой я работаю.

Светильники «Flik light» для Purho

Не кажется ли вам, что условный скандинавский подход к дизайну слишком силен сегодня? Насколько близки вам эти мягкие текстуры, сдержанные цвета, природные материалы и минималистичные формы?

В скандинавских странах уважают дизайн, и он стал неотъемлемой частью культурного кода. Я тоже пытаюсь думать в том же направлении и делать свои вещи минималистичными, но чувственными, технологичными, человечными, инновационными, практичными. Скандинавский стиль очень чувственный и органичный, и я думаю, что несколько скандинавских компаний, с которыми я работаю, воспринимают мои работы как близкие по духу.

Японский подход к дизайну кажется совсем противоположным вашему, тем не менее вы называете не только итальянских, но и японских дизайнеров среди ваших кумиров. Что вас привлекает в японском дизайне?

Японцы стремятся идти от природы. И я делаю то же самое. Для меня лучший дизайн имеет человеческое тело. И, как работы многих японских дизайнеров, мои вещи можно охарактеризовать чистотой цвета и формы, что я называю чувственным минимализмом. В рамках этого стиля я стараюсь создавать иконичные, узнаваемые продукты и упаковку, с легкой, минималистичной графикой. Япония долго считалась наиболее прогрессивной страной в мире, я много работал с японцами в начале своей карьеры, тогда их взгляд на будущее был более широким. Можно охарактеризовать его как «техноорганика». Люблю Японию и хотел бы больше работать там.

Серия «Cristal» для Argenesi

Трудно ли вам, художнику, существовать в этом совсем не идеальном мире, который вы так хотите полностью изменить?

Ну конечно! Так много плохого дизайна вокруг, который мешает, нагнетает стресс, усложняет задачи и не привносит красоты в наш мир. Мне интересно создавать вещи, заставляющие переживать экстаз. Наша жизнь буквально воспаряет, когда мы переживаем одновременно красоту, комфорт, роскошь, эффектность и практичность. Мебель и предметы должны обращаться к нашим эмоциям, увеличивая значимость воображения и переживания. Это и есть хороший дизайн. И именно эмоциональные объекты, вбирающие также и новые технологии, не выходят из моды и больше всего ценятся.

Но если всё изменить, не боитесь ли вы, что обыватели быстро устанут от полностью созданного дизайнерами мира?

Весь мир должен стать продуктом дизайна! А мы всегда останемся людьми со своими предпочтениями и возможностью выбора. Задача в том, чтобы создавать вещи, которые находят отклик в душе. Мне всё еще хочется показать всем, что наш реальный мир может быть теплым, мягким, гуманным и несущим наслаждение. Дизайн, равно как и музыка, литература, изобразительное искусство, является общественно значимым и должен обсуждаться и использоваться. И сейчас в общественном сознании должно уложиться, что хороший дизайн способен менять поведение людей, делать их выше и улучшать социальную среду точно так, как это делают другие виды искусства. Я в этом контексте проповедник идеи изменения будущего и формирования культурных устоев при помощи дизайна. Дизайн имеет огромное влияние на нашу повседневную жизнь и способен изменить человека к лучшему.

Серия «Sestante» для Matteo Grassi

Существует ли какая-то конфронтация между массовым дизайном и коллекционным? Как эти два сектора взаимодействуют сегодня?

Я верю, что любая иерархия скоро исчезнет, и создаю демократичные вещи на грани различных типологий. Во время моей учебы в Италии Этторе Соттсасс посоветовал быть меньше художником, чтобы стать отличным дизайнером. Я поставил у себя его вазы и работы группы «Мемфис», чтобы всегда помнить об этом. Не надо смешивать амплуа художника и дизайнера, это разные ипостаси: искусство всегда эгоистично, а дизайн — демократичен. Я занимаюсь и тем и другим и люблю и то и другое. Позволяю дизайну вдохновлять мои художественные поиски и наоборот. Но всегда помню, что дизайн имеет социальный, политический и экономический аспекты. Дизайн — это «искусство реальных задач», и творческого заряда для него недостаточно. Продукт дизайна обязан отвечать на множество практических вопросов: пользование, рабочие характеристики, эстетика, производственный процесс, экологичность материалов, маркетинг, распространение и т. д. И чем точнее мы, дизайнеры, совпадаем с миром коммерции, тем более осмысленной оказывается работа. Дизайн облекает в физическую форму наши утопические представления о повседневной жизни. Люблю жизнь, обожаю дизайн, ценю музыку и искусство и страстно люблю людей!

Апарт-отель «Hill 8» по проекту студии Карима Рашида и московского бюро ABD ArchitectsАпарт-отель «Hill 8» по проекту студии Карима Рашида и московского бюро ABD ArchitectsАпарт-отель «Hill 8» по проекту студии Карима Рашида и московского бюро ABD ArchitectsАпарт-отель «Hill 8» по проекту студии Карима Рашида и московского бюро ABD Architects

И последний, но важный вопрос: чего вы ждете от нового московского проекта?

За последние 14 лет я посетил Москву примерно 40 раз и могу сказать, что она радикально изменилась за это время. В течение многих лет я наблюдал, как главенствующий стиль меняется от необарокко и китча к современности. Но чтобы модернизироваться, городу нужно еще время. Я счастлив внести свою лепту и подарить что-то абсолютно современное городскому ландшафту Москвы. Мое предложение для проекта Hill 8 (апарт-отель на проспекте Мира, 95, совместная работа студии Карима Рашида и московского бюро ABD Architects. — ARTANDHOUSES) очень оптимистичное и одновременно умиротворяющее, со спокойной энергетикой. Такой род гуманистичного минимализма, играющего на всех чувствах и рисующего лучший мир.