Pop/off/art, oднa из нaибoлee успeшнo и стaбильнo рaбoтaющиx нa рoссийскoм aрт-рынкe гaлeрeй, с 2004 гoдa прeдстaвляeт искусствo нe тoлькo oтeчeствeнныx, нo и eврoпeйскиx художников, участвует в организации музейных выставок, в том числе в Эрмитаже, Государственной Третьяковской галерее, Русском музее, Московском музее современного искусства, занимается изданием монографических исследований в области искусствознания. Владелец галереи, историк искусства и куратор Сергей Попов поделился с ARTANDHOUSES собственными соображениями по проблемам нынешнего состояния рынка в области искусства и перспективам его развития.

Сергей, вы один из немногих галеристов, имеющих искусствоведческое образование. Помогает ли бизнесу это обстоятельство?

Всё взаимосвязано. Я не просто галерист с образованием искусствоведа, но галерист и практикующий искусствовед одновременно. Галерейное дело добавляет мне искусствоведческого опыта. Во многих ситуациях мой глаз невозможно обмануть. Знание же рынка помогает подходить к искусству с социологическим инструментарием. Ведь рынок с искусством идут рука об руку еще с XVII века.

Чем вы занимались до открытия галереи?

Пять лет работал в Третьяковке, много писал, в том числе в газете «Культура», преподавал современное искусство в МАрхИ, в Школе коллекционеров и экспертов, и продолжаю это, параллельно занимался кураторской деятельностью и немного дилерствовал. Игорь Маркин, кстати, был моим клиентом. Я помогал ему в комплектации музея ART4. Но однажды Виктор Мизиано меня спросил: «Кем ты себя ощущаешь?» Я принялся объяснять ему, что люди в нашей сфере — многостаночники. А потом понял, что это не правда и решил остановиться на чем-то одном. В галерее воедино сошлись прикладное искусствоведение, тесная работа с художниками и СМИ с деятельностью, связанной с продюсированием и кураторством.

Скажите, будучи арт-дилером, занимались ли вы продажей старого искусства?

Никогда. Возможность была, но, что называется, «не шло в руки». По разным причинам. Самое «дальнее», куда простирается мой интерес, начало современного искусства в СССР, середина 1950-х годов. К слову, сейчас в области моих интересов лежит исследование искусства, существовавшего до Лианозовской группы. Соцреализм не продавал и не продаю, и категорически не желаю иметь с этим дело. Принципиально занимаюсь только тем, что связано с современным искусством.

Ретроспектива Эрика Булатова «Живу — вижу» в Манеже в 2014 году стала одним из первых ваших кураторских проектов?

Нет, я уже делал до этого много музейных проектов и, наверное, благодаря опыту мне была доверена выставка в Манеже. Так что проект не первый, но самый крупный, сложный, в первую очередь потому, что за несколько лет до Манежа ретроспектива Булатова прошла в Третьяковской галерее. Именно это стало исходной точкой. Возможно, я оказался в числе немногих, кто хорошо знал работы Булатова и был способен быстро собрать вещи в одном месте. Впрочем, это нормально, когда фигурой, серьезно «вовлеченной» в художника является галерист, особенно если у него есть искусствоведческий бэкграунд. Сам я не могу оценивать свою работу, как не могу оценивать и свою книгу «Эрик Булатов. Картина после живописи», только что вышедшую в серии «Новые классики» издательства BREUS.

Ретроспектива Эрика Булатова
«ЖИВУ — ВИЖУ»
2014
Манеж

Поздравляю. Этому изданию, надеюсь, мы посвятим отдельный материал. Булатов ведь художник вашей галереи?

Конечно. Мы работаем с ним с самого начала и продали живописных полотен гораздо больше, чем графических. И, надеюсь, будем продолжать показывать работы этого мастера в галерее и на музейных площадках.

Работа Булатова «Художник среди зрителей» — парафраз «Явления Христа народу» Иванова, подарок Фонда Владимира Потанина Третьяковской галерее в июне 2017 года — это покупка напрямую у автора?

Да. И именно благодаря тому, что вещь предназначалась Третьяковской галерее, цена была особой. Думаю, если бы продажа шла в частную коллекцию, вещь оценили бы в два раза выше. Сегодня работа Булатова уже заняла постоянное место в залах искусства ХХ века.

Открыв собственную галерею, вы ушли из Третьяковки?

Разумеется. Открытие галереи — принципиальное решение. Сейчас мы занимаем одну из самых больших площадок «Винзавода», а первой версией был подвальчик на улице Школьной, почти не имеющий выставочного пространства. Но там устраивались смешные выставки, что, как я понимаю теперь, не помешало иметь в 2004–2005 годах успешные продажи.

Эрик Булатов
«Московский дворик»
2016

Судя по результатам, вы неплохо разбираетесь и в экономике.

Бизнесменом меня сделал кризис. Галеристом я стал в благополучное время, когда всё это росло, но совсем скоро начался спад, и многие галереи просто перестали существовать. Пережить такой период было сложно. Мы пережили. Такой опыт очень укрепляет, правда, не хотелось бы его повторения.

С сотрудничества с какими именами начиналась деятельность галереи Pop/off/art?

Мы сразу позиционировали себя галереей, работающей с тремя поколениями российских художников. С тех пор костяк авторов остается неизменным, к нему лишь добавляются новые имена. Из старшего поколения это Эрик Булатов, Николай Касаткин, Аркадий Петров, Ростислав Лебедев, Александр Панкин, Андрей Гросицкий, Марина Кастальская, Евгений Гороховский, Константин Батынков, Анатолий Осмоловский. Виталий Пушницкий — очень важный для нас художник, влился чуть позже, через год, кажется. Мы высоко ценим сотрудничество со звездами мирового уровня, такими как Ольга Чернышева, Ирина Нахова. С нами работают молодые авторы Иван Плющ, Иван Новиков, Владимир Потапов, Вика Бегальская, Александр Вилкин, Владислав Юрашко и другие. Олег и Ольга Татаринцевы, конечно.

Ольга Чернышева
«Кулинарная книга»
1992-2002

Открытие Татаринцевых, мне кажется, заслуга вашей галереи.

Мы подошли друг другу. Я почувствовал в них перспективу развития. Они, наверное, почувствовали, что на нашу галерею можно опереться. Теперь развиваемся совместно. Работа всегда разворачивается в синергии с художником.

Ты смотришь на художника как на контрагента, и он на тебя так же, без этого нет бизнеса. Но далеко не каждый способен выдержать жесткие конкурентные условия. Хороший художник в каком-то смысле еще и хороший менеджер, понимающий устройство арт-мира и заставляющий галериста очень серьезно «строиться». Молодые художники в этом смысле гораздо лучше организованы.

По большому счету, галерея нужна, чтобы показывать художника так, как это нужно. Удержать художника можно двумя способами — много продавать и постепенно выращивать цену. Это рецепты безусловные для всех мировых галерей, и это то, что хочет каждый художник.

Ольга и Олег Татаринцевы
«Сравнение температур»
2011

Как достичь этих результатов, если галерея устраивает выставку художника примерно раз в два-три года, а его работы нужно где-то показывать и между выставками?

По сути, под каждого автора формируется отдельная дорожная карта. Мы реагируем на запросы музеев и различных фондов. К сожалению, работа практически не ведется с иностранными институциями, так как российских художников, кроме, может, одного-двух, почти нигде не ждут. Надеюсь, с течением времени ситуация будет исправляться.

Я заметила, что на арт-ярмарках, например на Cosmoscow в Москве, одни и те же имена присутствуют сразу на нескольких галерейных стендах. Что вы думаете по этому поводу?

Это сугубо галерейное недоразумение, наследие 1990-х, когда художники в поисках заработка бегали от одной галереи к другой. Сейчас это скорее исключение, чем правило, и по своему опыту скажу: особых дивидендов художники от этого не получают. Больший эффект дает совместная работа художника с галерей в одном городе, а еще лучше в одной стране. В России остро стоит задача приведения галерейной ситуации к международному нормативу. Чем скорее, тем лучше. Наш рынок, может, мельче, чем в некоторых европейских странах, но на самом деле не такой он и мелкий. А нытики, утверждающие, что у нас вовсе рынка нет, только портят собственное реноме.

Ирина Нахова
«Идеальный город»
1978

И всё же, какие-то объективные минусы есть?

Во-первых, у нас слишком велика доля государства в сфере искусства, и она пока не конвертируется в прямой эффект для художников. Я считаю, что государственные музеи должны по возможности более активно закупать произведения современного искусства. Во-вторых, мало кто из нашей галерейной сферы готов работать по международным стандартам. Что касается меня, хочу стать рядовой качественной европейской галереей. Именно так себя и позиционирую. В Европе существует огромное количество возможностей для конкуренции, встроиться в этот поток невероятно сложно. Но если хочешь настоящего лидерства, оно лежит в международной сфере, как и в других бизнесах.

Однако у Pop/off/art был филиал в Берлине, но закрылся?

Специального анонса не было, но мы его закрыли в 2014 году. Вы же помните, что это был за год? И я считаю это самым своим правильным бизнес-решением. Сейчас в Берлине у нас работает специалист по международным взаимоотношениям.

Владимир Потапов
«Не чета многим»
2015

Зато в Москве показываете работы европейских художников.

В галерее прошли экспозиции восходящих звезд — гречанки Деспины Флессы, латвийца Андриса Эглитиса, групповые выставки венгерских и немецких художников. Мы неспешно ведем эту работу и мыслим перспективу в ракурсе нескольких лет. Говорят, в нашей стране ничего нельзя планировать загодя. Я считаю: наоборот, не планируя, ты вынужден зависеть от сиюминутных условий и внешних барьеров. Это замедляет конкуренцию.

Галерея принимает участие в международных арт-ярмарках?

В этом смысле у нас не очень богатая биография, но мы действуем в направлении ее улучшения. С другой стороны, тебя никто и не ждет с русским искусством, например в Италии. Надо работать не только над тем, чтобы привезти хорошие работы, но и над клиентской аудиторией там. А это дело не одного года, и надо продолжать совершать одинаковые движения на протяжении ряда лет. Вот на ярмарке в Вене количество переросло в качество. В прошлом году со стенда было продано более десятка работ, в том числе в европейские коллекции, из которых есть весьма значимые. Единство арт-системы особенно ощущаешь на ярмарках, куда, кстати, приходят покупать или отсматривать материал для будущих выставок и музейщики, что совершенно не зазорно.

Виталий Пушницкий
«Cон разума»
2011

Да, принято разделять искусство «коммерческое» и «высокое музейное»…

Музей и рынок — это сообщающиеся сосуды. Некоторым художникам суждено рано или поздно стать музейными авторами. Многое из того, что я продавал десять лет назад, уже сейчас или в музеях, или в крупнейших коллекциях, которые можно смело приравнять к музеям. В этом смысле люблю приводить мысль Павла Пепперштейна о том, что рынок куда честнее, чем этаж в музее. На музейную систему можно воздействовать, а на рынок нет, ибо он слишком диверсифицирован, его невозможно обмануть, поскольку в этой точке сходится слишком много участников. Для меня, как галериста, музей тоже часть рынка.

Николай Касаткин
«Оглядываясь назад. Ретроспектива. 2015–1948»
2015
Новый Манеж, Москва

Вот в советское время не было же рынка?

Да помилуйте! Помимо того, что тогда существовал подпольный частный пул, само государство являлось монополистом на этом рынке, вытесняя остальных участников, кого не хотело видеть в числе своих контрагентов. Обычные рыночные отношения!

Когда смотришь с этой позиции на историю искусства, то понимаешь, что благодаря такой монополизации одни вещи усиливались, другие, напротив, сильно проседали. Сейчас мы имеем дело с сильным проседанием советской части истории искусства. XXI веку предстоит решать судьбу ХХ века. И рынок сыграет в этом далеко не последнюю роль.