Мoлoдoгo фрaнцузскoгo aрxитeктoрa и дизaйнeрa Жoзeфa Дирaнa нe рaз прeмирoвaли в рoднoй стране и за ее пределами. Его считают апологетом рафинированного минимализма, любят в мире fashion-бутиков (он автор магазинов Alexander Wang, Emilio Pucci, Chloé, Pierre Balmain, Givenchy) и люксовых отелей. «Конек» Дирана — работа с материалом, ему нравится выявлять текстуру мрамора и ценных пород дерева. Он также большой поклонник artisanat — произведений, вышедших из небольших семейных мастерских. Модный француз рассказал ARTANDHOUSES о презрении к архитектуре барона Османа, минимализме собственного жилища у Музея Орсэ и любви к бетону.

Как вы пришли в профессию?

Я вырос в атмосфере прекрасного. Мой отец был известным интерьерным фотографом, много путешествовал, привозил из поездок диковинные вещи и сотни будоражащих образов, запечатленных на пленке. Мать коллекционировала антиквариат. У нас часто собирались люди искусства, среди них было много архитекторов.

Если честно, я никогда не задавался вопросом, кем я стану, когда вырасту. Знаете, мальчики мечтают полететь в космос или попасть в пожарную команду. Я всегда хотел быть архитектором. Родители отдали меня в архитектурный вуз — парижскую школу Бельвиль, где я освоил теорию. Опыт пришел с практикой, которая началась довольно рано. Еще в годы учебы я оформлял квартиры друзьям, на выходе у меня уже было около десяти постоянных клиентов, и в 1999-м, получив диплом, я сразу открыл свое архитектурное бюро.

Bellechasse, Paris Bellechasse, Paris Varenne, Paris Lilienstrasse, Frankfurt

Как вы попали в мир дорогих бутиков?

Мой роман с fashion начался с Balmain. Мне предложили оформить флагманский бутик марки в Париже. Я решил, что это будет трибьют творчеству Пьера Бальмена и погрузился в изучение архивов модного дома. Впоследствии меня хвалили именно за то, что мне удалось передать дух марки, основанный одновременно на современности и традициях. Я хотел выразить настоящее через историю. Бутик находится в старинном особняке XVIII века, я сохранил элементы наследия, но и привнес нечто новое. Так, в центре демонстрационного зала высилась… хайтековская стальная конструкция.

Каждый раз я стремлюсь отразить ДНК бренда, беру «эссенцию» его составляющих, вычленяю главное. Например, бутики Chloé — это кремовые, очень женственные тона, как и сама марка: воздушная, девичья, юная. Emilio Pucci — итальянский гламур, как он есть. Alexander Wang — про брутальность.

Как живете вы сами?

У меня квартира в Париже на набережной Сены, недалеко от Музея Орсэ. Особняк — прекрасный образчик архитектуры XVII века, строгой, выдержанной. В Париже такой осталось мало. В XIX веке барон Осман «перелицевал» город на свой лад. Он стал таким декоративным. Мне это претит. Я люблю чистые линии, излишний декор мне кажется пустой болтовней. Интерьер квартиры отражает мои пристрастия. Он сдержанный и дорогой одновременно. Я сохранил классический абрис окон и потолков: никакой лепнины, только минимальная разбивка молдингами. Из обстановки — лишь самое необходимое, но за каждой вещью здесь стоит история.

Alexander Wang, Pékin Saint James, ParisBalenciaga, Tokyo I Mahal bath, Paris

Какая, например?

Например, у меня есть классика модернизма — «Cube» Ле Корбюзье. Это такой деревянный ящик с прорезями-ручками. На вид ничего особенного, а на деле вещь-манифест. Корбюзье придумал ее для студенческих общежитий, она выполняет сразу несколько функций. Это и столик, и табурет, и стремянка, если понадобится. Конструкция максимально выверена, продумана. Что самое интересное, предполагалось, что это будет массовая и дешевая продукция. Но проект, как сейчас говорят, не раскрутили, в итоге «Кубов» было выпущено единицы, и все они были изготовлены вручную, что автоматически сделало их редким эксклюзивом, мечтой коллекционеров. «Cube» выражал идеологию антидизайна: за предметом прежде всего должна стоять функция.

Вы с этим согласны?

Думал, что да. До недавнего времени. Я начинал как пурист, даже не минималист. Меня называли аскетом, а мои проекты — гиперлаконичными. Мне нравился чистый бетон. Я ненавидел декор. В детстве и юности меня окружали мириады образов. С одной стороны, это хорошо, ведь развивало воображение. С другой, трудно было найти свой стиль, поначалу мне всё казалось заимствованием. Поэтому я начинал с пустых интерьеров в буквальном смысле. Критики любили язвить по этому поводу.

Я сформировал свой стиль за годы работы. Если посмотреть на мои текущие проекты, например новый отель Four Seasons в Майами, они значительно более сложные с точки зрения эстетики, но не менее выверенные, чем мои первые, «бетонные» интерьеры. Я пришел к осознанию того, что жизнь должна быть полной. Минимализм искусственно ограничивает эту полноту. «Аппетит к жизни» приходит с годами.

Bellechasse, Paris Cadogan square, London

Какой философский посыл вы транслируете своими интерьерами?

Я подолгу над ними работаю. На каждый проект уходит 2-3 года. Я хочу быть уверенным, что интерьер сложился. Критерий готовности — когда ни добавить, ни урезать. Это не оголтелый минимализм, как в первые годы, но эволюция интерьера, от задумки до ключей. Такой подход требует времени, перфекционистские интерьеры не сделаешь наскоком. Но смысл вот как раз в них. Не стоит делать проекты-однодневки: завтра мода поменяется, и о них все забудут. Я хочу, чтобы мои интерьеры радовали и год, и два, и десять лет спустя.

Вы начали проектировать мебель?

Да, в итоге я пришел к этому. Еще в вузе меня увлекала тема artisanat. Так во Франции называют штучные вещи, созданные вручную в небольших ремесленных мастерских, хранящих традиции. Я наполняю такими предметами все свои интерьеры. Большую часть обстановки я заказываю в таких мастерских: или беру что-то готовое, или прошу спроектировать по моим эскизам. В наши дни роскошь — это штучность, bespoke, то, что сделано в соответствии с энергетикой и эстетикой конкретного места. Параллельно рождается масса идей, но не все они воплощаются в жизнь под определенный заказ. Так родилась идея объединить их в коллекцию уникатов. С хештегами artisanat и bespoke — если продвигать ее в инстаграм.