Oснoвнoй прoeкт 7-й Мoскoвскoй биeннaлe сoврeмeннoгo искусствa oткрывaeтся 19 сeнтября в здaнии Нoвoй Третьяковки. Тему выставки — «Заоблачные леса», — предложенную куратором, директором токийского Музея современного искусства Юко Хасегавой, раскрывают работы 51 художника из 24 стран.
Проект готовился в авральном режиме, так как биеннале сменила руководство и структуру управления: появилась должность президента, а также экспертный совет, который выбирает куратора и рекомендует ему художников. Десятого марта закончили сбор заявок от художников (в этом году им дали возможность самовыдвижения), и только в начале августа был объявлен список участников основного проекта. Впрочем, опытному куратору Юко Хасегаве (в ее послужном списке кураторские проекты биеннале в Стамбуле, Сан-Паулу, Шанхае и Шардже) удалось соблюсти баланс интересов: выставка получилась политически корректная, содержательная и яркая.
Перед открытием проекта она рассказала ARTANDHOUSES о работе в Москве, художнике Даши Намдакове и связи русского авангарда с азиатской культурой.
Изначально основной проект биеннале должен был разместиться в «Манеже», но в итоге оказался в Новой Третьяковке. Смена места как-то изменила концепцию показа?
Да, эти места разительно отличаются друг от друга. В «Манеже» я планировала разделить большое пространство в соответствии с определенными идеями проекта, а здесь пришлось внести какие-то поправки, подстроиться под здание, получается, что от одного раздела выставки мы переходим к другому. Мы изменили планировку выделенной нам площадки, а также задействовали фойе и балкон. Но концепция проекта «Заоблачные леса» не изменилась. В его названии использованы метафоры: «облака» — это то, что связано с молодым поколением художников, сформировавшихся в эпоху интернета, а «лес» отсылает к земле, к тем авторам, которые заботятся о культуре, традициях, живут воспоминаниями. Выставка исследует то, как взаимодействуют эти «миры», циркуляцию того, из чего они формируются. В проекте участвует 51 художник из 24 стран, и разнообразие их подходов к моей концепции работает в проекте досточно хорошо.
С проектом биеннале теперь соседствует экспозиция русского искусства ХХ века. Есть ли у вашего проекта какие-то переклички с ней?
Это прекрасно, что зрители могут прийти и насладиться здесь русским искусством. Люди во всем мире знают о русском авангарде, ведь это то, во что в какой-то момент превратилось всё искусство. И тот инновационный импульс, который был в русском авангарде, близок многим работам из моего проекта Московской биеннале. Мне очень нравится диалог с русским авангардом Хуссейна Чалаяна, которого больше знают как фэшн-дизайнера, но он также делает прекрасные скульптуры с политическим идеями, несмотря на всю красоту его фантазии. Или вспомнить Кандинского, искусство которого открыло совершенно новые ощущения. Так же как и многие работы из основного проекта биеннале дают зрителям новые ощущения.
Какие у вас впечатления от российской арт-сцены?
Для меня, как для куратора, работа всегда связана с поиском, и это захватывающий процесс. Не только потому, что я узнаю новые имена. Этот поиск обогащает мою концепцию. У нас был открытый прием заявок, и я получила около 600 резюме от художников, они дали больший размах для интерпретации моей темы. Так же я многое узнала от представителей экспертного совета, которые подсказали мне какие-то интересные имена.
Для многих стало неожиданностью, что среди российских участников проекта оказался художник Даши Намдаков, который работает скорее с традиционными темами, чем с современными.
Я нашла его очень интересным. Удивительные образы, которые он создает, чем-то похожи на японскую анимацию, они как будто анимированные. На самом деле Намдаков очень много думает о своей культуре и пытается привнести это в искусство. То есть он как раз тот, кто пришел из «леса», и делится своим видением с обществом из «облаков». В работе для проекта биеннале он использует помимо скульптуры новые технологии. Он вполне современный художник, хотя и связан с традиционным искусством.
В связи с темой своего проекта, с разделением на тех, кто живет в «облаках», и тех, кто обитает в «лесах», вы говорите о появлении новой экосистемы. Как бы вы ее описали?
Экология — это не только защита окружающей среды. Она несет в себе и другие идеи. В данном случае я больше говорю о социальной, информационной экологии. Мне кажется, очень важен тот разрыв, та пропасть между поколениями «облака» и «леса»: у них абсолютно разное воcприятие окружающей реальности. Те люди, которые выросли в «лесу», воспринимают историю и искусство по-своему. А с другой стороны, молодые люди, выросшие в «облаках», с удовольствием исследуют свои традиции, то есть спускаются к земле. И у них начинают появляться свои традиции, которые очень интересны, а также новое понимание пространства, перспективы. Людям обычно интересен разрыв между поколениями, но меня интересует циркуляция внутренних процессов, то есть красота и богатство этой экосистемы, ее культурный аспект.
У России сейчас довольно прохладные отношения с Западом, и на этом фоне активнее контакты с восточными соседями. Вот и в вашем проекте для Москвы много художников из азиатского региона. В чем вы видите потенциал такого сближения?
Русский авангард очень повлиял на японскую культуру. Он был довольно романтичен, в нем много метафор, которые имеют что-то общее с японской культурой, мы ведь тоже верим в какую-то суперчеловеческую природу. То есть у нас другие отношения с человеческим миром, это то, что я люблю в азиатских людях. Вообще, культурные границы между Россией и Азией словно дрейфуют: вспомним, что в советские времена страны Центральной Азии были частью Советского Союза. Так что культурный обмен очень важен, он делает нас богаче.
