Aгния Стeрлигoвa, aрxитeктoр, чья прoфeссиoнaльнaя прaктикa oриeнтирoвaнa нa крaйнe aктуaльнoe нaпрaвлeниe — музeйный дизaйн, чьe имя фигурируeт в спискe aвтoрoв экспозиций самых громких выставок последнего времени, свое первое интервью дала ARTANDHOUSES. В портфолио Стерлиговой такие проекты, как «V.D.N.H. Urban Phenomenon» на 15-й Архитектурной биеннале в Венеции, «Roma Aeterna», «Джорджо де Кирико» и «ПроЯвление» в Третьяковской галерее, «Ян Ванрит» в Еврейском музее и центре толерантности, «Пантикапей и Фанагория» в ГМИИ им. А. С. Пушкина. Осенью в Татарстане пройдет Первая российская молодежная архитектурная биеннале. Двадцать девятого июня на 56-м этаже башни «Империя» открывается Музей «Москва-Сити». Автором экспозиции выступает бюро Стерлиговой Planet 9.
Агния, давайте начнем с момента, когда вы сделали выбор в пользу архитектуры.
Тема архитектуры знакома мне с детства. Родители — архитекторы. Дед, искусствовед Андрей Борисович Стерлигов, занимался в Институте искусствознания составлением Свода памятников архитектуры и монументального искусства России. Я любила рисовать, думала о конструировании одежды и Текстильном институте. Родители дали мудрый совет: иди-ка ты, сказали, в МАрхИ. Получишь хорошее классическое образование, а с ним по окончании, если захочешь, можешь стать и художником, и модельером. Выбор был прагматичным.
Но верным, раз по окончании модельером вы не стали.
Училась я неплохо. Сомнений в выборе профессии архитектора уже не возникало. Окончила с красным дипломом. Еще и конкурс на золотую медаль выиграла, что серьезно повлияло на мою дальнейшую судьбу.
Чем наградили?
Поступлением в аспирантуру без экзаменов и прохождением полугодовой практики в Università Iuav di Venezia. Так что после окончания института мне выпал гранд-тур.
В самом деле, абсолютное повторение практики пенсионерских поездок выпускников Академии художеств, получивших золотую медаль. Расскажите о времени, проведенном в Венеции. Почему вы выбрали факультет визуального искусства?
Было интересно погрузиться в нечто отличное от архитектуры. Речь шла о приобретении некоего опыта. Несмотря на то, что, сравнивая с классической системой преподавания в МАРХи, с его лучшими профессорами, в университете Iuav я видела много слабых мест, это было неплохим дополнительным образованием. Во время семестра мы могли выбирать авторский курс. Я выбрала лабораторию американского фотографа Льюиса Бальца. Мы занимались темой «Дистопия», в течение трех месяцев каждый из студентов готовил собственный художественный проект, и результатом стала коллективная выставка в Палаццо Тито. В Венеции, да, мне очень понравилось жить, даже захотелось найти работу.
Какой это был, кстати, год?
2008-й. Работа нашла меня сама, и совершенно случайно. Я зашла в секонд-хенд купить платье для открытия выставки. Пошел дождь. Разговорилась с очень милой владелицей магазина, сказала, что я архитектор. У нее, как оказалось, сын тоже был архитектором. Так у меня появилась возможность еще на год остаться в Венеции. Устроилась в архитектурное бюро.
Чем вы там занимались?
Не проектированием. Из-за специфики Венеции. Работа была связана с реставрацией, реконструкциями, минимальными интервенциями. Обмерила такое количество исторических памятников, что сейчас, кажется, могу обмерить всё что угодно. Еще меня любили нагружать переводами презентаций с итальянского на английский. Разношерстный такой опыт.
Но вы уехали. Надоело?
Это были прекрасные два года. Прекрасный лайфстайл, зарплата, которой хватало, чтобы снимать комнату у Риальто, летать в Париж на ЕasyJеt. Но я поняла, что всё это как-то необязательно. Из сорока сотрудников бюро постоянный контракт был только у пятерых. Перспектив профессионального роста никаких. Я решила вернуться.
В Москве перспективная работа для специалиста с такой суммой компетенций долго искать себя не заставила?
До определенного времени о планах всерьез не задумывалась. Следовала за ситуацией, работала самостоятельно в бюро родителей — большой объем заказов, и с финансовой точки зрения чувствовала себя неплохо. Это было поле эксперимента. В какой-то момент решила поработать в большом бюро, стала рассылать резюме. Так в 2012 году попала в SPEECH. Сергей Чобан и Сергей Кузнецов были тогда назначены кураторами российского павильона на биеннале в Венеции. Как архитектора с опытом работы по авторскому надзору, владеющего итальянским языком, меня взяли в бюро с прицелом на этот проект.
Таким образом, вашим первым опытом как архитектора выставок стал проект «Сколково» в павильоне России на 13-й Венецианской биеннале?
Да. Я с удивлением открыла для себя область, в которой сейчас работаю. Но выбор был вполне осознанным. Наверно, я что-то знала, что-то видела. Перед глазами тогда еще не было прототипов и примеров. Они появились позже вместе с возможностью взаимодействия с ведущими иностранными компаниями, связанными с выставочным дизайном и мероприятиями совершенно разного масштаба. Примечательно, что уже в 2016 году появилась возможность вернуться в Венецию — в рамках 15-й Архитектурной биеннале вместе с Сергеем Кузнецовым мы сделали в российском павильоне проект «V.D.N.H: Urban Phenomenon».
В списке авторов дизайна экспозиции многих проектов имя Агнии Стерлиговой стоит рядом с именем Сергея Чобана. При этом ваш творческий тандем не выступает от бюро SPEECH.
Думаю, выставочный дизайн для Сергея скорее предмет индивидуального творческого высказывания. Если говорить обо мне, то в бюро SPEECH я проработала недолго, полтора года. С 2013 года занимаюсь проектами в области культуры самостоятельно, в сентябре 2015 года открыла свою компанию Planet 9. Когда предупредила об этом Чобана, он удивился, но сказал: «Давай между нами ничего не изменится». Так что некоторые проекты мы до сих пор делаем в соавторстве.
Как, например, выставка Яна Ванрита в Еврейском музее, «Roma Aeterna» в Третьяковке, «Музей сельского труда» в Никола-Ленивце?
«Музей сельского труда» был проектом для фестиваля «Архстояние» 2015 года. Это странное помещение, очень похожее на сакральную капеллу, — манифест памяти заброшенных деревенских домов, земли, которую некому вспахивать. Сергей тогда же побывал в Пскове и увлекся идеей русского ордера и строительством из землебита.
И вот только что стартовал медиапроект Павла Каплевича «ПроЯвления». В павильоне во дворе Третьяковской галереи — вашем совместном проекте с Сергеем Чобаном — зрители видят сходство с римским Пантеоном.
Проект имеет долгую историю. Думали и об экспозиции в залах Третьяковки, и в строящемся новом корпусе музея. Но потом стало понятно: должно быть отдельно стоящее здание. Образ сакрального пространства напрашивался сам собой. По масштабу и объему павильон встал идеально. Внутреннее пространство, напоминающее бетонную массу, производит то впечатление, которое должно. Не стану отрицать, за время подготовки проекта несколько раз будучи в Риме, я всегда специально заходила в Пантеон, чтобы, так сказать, «сверить часы».
Как у вас с Сергеем Чобаном строится совместная работа?
Всегда по-разному. Сергей очень организованный человек. Назначаем время, обсуждаем, принимаем решения, расходимся, и проект запускается в работу. Работать с ним большое преимущество. В глобальном, мировоззренческом смысле. Часто бывает, Сергей предлагает какую-то идею, в которую я не могу до конца поверить. Когда же она реализуется, понимаю, насколько он был прав. Его подходы к проектированию, применяемые в основной практике, его метод переносятся и на поле деятельности, связанное с выставочным дизайном. Сергей Чобан, он точно про пространство, про впечатление, про сценографию, про пропорции, про масштаб, про погружение. И, конечно же, про дизайн. Все эти вещи подчинены четкому единому высказыванию. Я очень многому учусь у него как у мастера.
А скажите, вы не мечтаете построить многоквартирный жилой дом?
Это, конечно, интересно, но еще интересней было бы спроектировать музей или галерею. Ну или сценографию какого-то общественного пространства. Уверена, то, чем я занимаюсь сейчас, последовательно ведет меня в сторону объемного проектирования. Я работаю с проектами самых разных масштабов, часто задачи выходят за рамки собственно проектирования и дизайна, использую этот опыт для того, чтобы двигаться дальше. Мы работаем в первую очередь с проектами, в которых основой является именно содержательная часть, контент. Мы всегда делаем тотальную инсталляцию. И здесь гораздо больше возможностей для самовыражения. Кстати, мы занимаемся не только выставками. Среди проектов бюро Planet 9 — открывающаяся 29 июня смотровая площадка и Музей «Москва-Сити» на 56-м этаже башни «Империя».
Сегодня музейный дизайн как отрасль стремительно развивается. Вы чувствуете конкуренцию на рынке?
Рефери в этом вопросе быть не могу, сама развиваюсь вместе с этой индустрией. В музейном дизайне сегодня очень важна зрелищность, переживание — в этом контексте дизайн становится условным «проводником» между содержательной частью и посетителем. Не думаю, что рядовые посетители обязательно отдают себе отчет в том, из каких именно компонентов состоит выставочный проект, в какой пропорции каждый из элементов влияет на конечное впечатление. А конкуренции я не чувствую, скорее всего, от того, что спрос превышает предложение.
Вы много путешествуете. Есть ли какие-то музеи или выставки, которые особенно понравились?
Новый музей в Берлине мне очень нравится, проработка его стен по цвету. Сейчас собираюсь в Барселону, куда привозят легендарную выставку про Дэвида Боуи. Это такая самодостаточная история, аттракцион, практически концепция такого явления, как «Цирк дю Солей». Мне прицельно интересен формат шоу, включающее зрителя в иммерсивное действие. Выставка — это такой «горизонтальный» спектакль. Это мое мнение.
СохранитьСохранить
СохранитьСохранить
СохранитьСохранить
СохранитьСохранитьСохранитьСохранитьСохранитьСохранить